Исследование Юрия Рассулина вопроса об отношении старца Григория к вину
На допросев связи с расследованием Тобольской Духовной Консисторией крестьянин Григорий Ефимович Распутин-Новый показал: «Мясо не стал есть лет 15, табак курить и вино пить бросил лет 10, так как пьяный имею скверный характер». Таким образом, со времени, как Григорий Ефимович начал ходить на богомолье (очевидно с 1892 г.), он возложил на себя подвиг сугубого воздержания относительно пищи и пития. Постоянно держаться таких ограничений было тем более трудно, что он жил в миру.
Его дочь Матрена свидетельствует (допрос следователем Соколовым):«Мяса он не ел до самой своей смерти. Его обед всегда состоял из одной ухи. Кроме того, он еще употреблял редиску и любил квас с огурцами и луком. Больше этих кушаний он ничего дома не ел. Вставал он всегда рано и шел обязательно к ранней обедне».
О. В. Лохтина в показаниях Ч.С.К. 1917 г.: «Отец Григорий раньше совсем не пил». «Тобольские епархиальные ведомости», № 9 за 1907 г., сообщают, что при поддержке Распутина в слободе Покровской было открыто «Общество трезвости».
Унтер-офицер Прилин, который на протяжении нескольких лет вел наблюдение за Распутиным на его родине, докладывает помощнику начальника Тобольского губернского жандармского управления по Тюменскому уезду, ротмистру Калмыкову, 10 января 1910 г.: «[Распутин] Образ жизни ведет трезвый». Г. П. Сазонов на допросе в Чрезвычайной Следственной Комиссии (Ч.С.К.), 1917 г. показал [относится к 1910-1912 гг.]: «В этот период он ничего не пил».
А. Ф. Филиппов на допросе вЧ.С.К., 1917 г. показал:«Распутин сам не пил вина и других удерживал [относится к 1912-1914 гг.]».
М. Е. Головина на допросе вЧ.С.К., 1917 г. показала [относится к 1910-1914 гг.]:«Вина Распутин раньше не пил совсем,проповедовал простоту в жизни, боролся с этикетом и убеждал, чтобы люди не осуждали друг друга. Распутин никогда не питал злобы к людям, которые причинили ему тот или иной вред».
Так продолжалось вплоть до осени 1914 г., когда, вернувшись после ранения в С-Петербург, переименованный с началом войны в Петроград, старец Григорий пережил внутренний надлом. О его тогдашнем состоянии свидетельствует Леонид Молчанов (из показаний на допросе в Ч.С.К., 1917 г.): «Я не видел его до конца августа 1914 г., когда он, оправившись от покушения, вернулся в Петроград. Он ходил сгорбленный в халате, потому что ему еще бинтовали рану и не позволяли одевать обычный костюм. Настроение у него было заметно подавленное. Он рассказывал мне о покушении, о том, как какая-то «стерва» ранила его, как он бежал, зажав рубашкой рану, как при стеариновых свечах в селе Покровском ему делали операцию, и как доктор удивлялся тому, что он не умер».
Причин для подавленного настроения было несколько. Во-первых, чудесное избавление от смерти и появление вновь в столице живым и невредимым вызвало волну негодования в определенных кругах «общественности». С еще большей силой, чем прежде, возобновилась газетная травля. Началась уже не просто война, а битва, сражение не на жизнь, а на смерть с ненавистным, с таким страшным и опасным для них мужиком. В определенных кругах его давно уже панически боялись, т. к. своей духовной силой он разрушал все их козни, был препятствием на пути осуществления планов низвержения Царя и разрушения самодержавной монархии. Под него начали подбивать клинья: «охрана» Джунковского; отчеты департамента полиции; появление секретарей и разных проходимцев типа Симановича, Андроникова; Жуковская, Пругавин и их хозяева.
Но главная причина подавленного состояния Григория Ефимовича, упадка его духа состояла в том, что та миссия, ради которой приготовил его Господь и привел его в столицу к Царям, не была исполнена, не по его вине, а по причине ослепления сильных мира сего, коснеющих во зле. Он сделал все, что мог, чтобы не допустить войны, и это самое ужасное, чего он боялся, произошло, но то, что надвигалось на Россию вслед за этим, было еще ужасней и страшней. Перенести это было не под силу человеку. Тем более, что он был одинок в своем видении грядущих событий. Никто не мог знать и понять того, что знал и понял он, а все его усилия не допустить этого не привели ни к чему.
Его состояние в полной мере можно уподобить тому, что испытал преподобный старец Нектарий Оптинский после крушения Православной Империи и победы богоборческой власти. Батюшка Нектарий вынужден был покинуть благословенную Оптину Пустынь и, пережив арест, поселиться в селе Холмищи под Козельском, где он и окончил свои годы. Эта тайна старца приоткрыта нам по воспоминаниямНадежды Павлович:
«Но тут-то на хуторе и в Холмищах у Батюшки одно время был страшный упадок духа. На хуторе он прямо сказал мне: «Не спрашивай меня ни о чем. Сейчас я не могу быть Старцем. Ты видишь, я не знаю, как я сейчас собственную жизнь управлю»… Однажды я заметила, что он нервничает и как-то не так, как всегда, возится со своими коробочками. Я спросила, что с ним, и чтобы он оставил все это, я уберу. Он сказал очень быстро и жалобно: «Ты думаешь, мне легко? В Скиту у меня посетители были, и грядка моя была под окном, и я трудился там. А сейчас что мне делать?» Потом плакал. «Я умру голодной смертью»…
Иногда он впадал в полное малодушие и плакал у меня на руках, как ребенок, особенно если приходили посетители. Он никого не хотел принимать…»
Нечто подобное испытал и старец Григорий с тем лишь отличием, что о. Нектарий воочию видел произошедшую катастрофу, а Григорий Ефимович духом ее предвидел, ясно и отчетливо ощущал ее приближение.
Матрена Григорьевна так рисует внутреннее состояние отца после возвращения в Петроград из Покровского в 1914 г.: «Отец впал в глубокое уныние… Обрывки видений являли отцу картину ужасающих несчастий. Он бродил по квартире, придавленный грузом своих предвидений.
Отец начал совершать длительные прогулки в одиночестве. Его сопровождали лишь охранники. Теперь он был слишком погружен в мрачные раздумья и не болтал с ними, как прежде. Однажды под вечер, после прогулки по набережной, отец рассказал мне, будто видел, как Нева стала красной от крови Великих князей. Потом отвернулся и, пошатываясь, прошел в кабинет».
Из показаний Молчанова: «В октябре 1916 года я раза два был у Распутина. Заметил, что у него было какое-то грустное настроение, заметил, что на столе было вино, и он много пил его, как будто давило тяжелое предчувствие. Он все время напевал: «Время изменится, все переменится». При прощании он был очень ласков, говорил, что ценит мою любовь и доброе отношение, вспоминал добрым словом моего покойного отца и говорил, что, может быть, его убьюти мы не увидимся».
Что же, скажет читатель, человек был сломлен, запил, начал деградировать, пошел путем, каким следовали многие самородки на Руси, например, талантливейший живописец Саврасов?
Прежде чем ответить на поставленный вопрос, уясним, как относятся святые отцы к употреблению вина и в чем видят они суть пьянства? Ограничимся одной лишь цитатой из наставлений игумена Вонифатия из Феофании.
«Вопрос странника. Возможно ли не употребляющему вина быть пьяну, а пиющему вино иметь трезвость?
Ответ старца Вонифатия. Возможно: ибо в Писании упоминается упивыйся не вином (Ис. 51, 21). Без вина упивается тот, кто не оставляет обуморение и не удерживает буйства страстей благочестивым рассуждением. Можно и употребляющему вино быть трезвым душею и бодрым во всех душеспасительных делах; ибо если бы было невозможно, св. апостол Павел не дал бы св. ученику своему Тимофею такого совета: мало вина приемли стомаха [желудка] ради твоего и частных твоих недуг (1 Тим. 5, 23)».
Просил келейницу дать ему портвейна для облегчения физических, да, видимо, и нравственных страданий и старец Нектарий.
А теперь рассмотрим, был ли подвержен старец Григорий «обуморению» и «не сдержанию буйства благочестивым рассуждением». Как отражалось на нем употребление вина? Обратимся к подлинным свидетелям. По поводу слабости своего отца дает объяснение Матрена Григорьевна Соловьева (Распутина):«Царская Семья знала, что он пьет, и осуждала его за это. Говорили ему об этом и мы. Всегда для всех у него был один ответ: «Не могу запить того, что будет после». Мысль его заключалась в том, что он ждал чего-то худого для родины в будущем, и хотел потопить в вине свое горькое чувство от сознания нехорошего будущего.
Пьяный он любил плясать русскую и плясал замечательно хорошо. Вообще вино на него действовало не так, как на других. Он не терял разума, не делался от вина грубым, злым, а делался как бы более одухотворенным. Все, что писалось в газетах в революцию про его разврат, – клевета. Отец не знал никаких женщин, кроме мамы, и любил одну ее».
Итак, употребление Григорием Ефимовичем вина вовсе не носило характера безудержного пьянства, сопровождаемого оргиями и проч., как то пытались представить люди, спекулировавшие на его состоянии, всевозможные сплетники и интриганы – если не платные агенты враждебных Царю сил, то, без всякого сомнения, агенты дьявола.
Подтверждением тому служат и показания А. Ф. Филиппова (Ч.С.К., 1917 г.): «Распутин просидел у меня с 12 дня до 12 ночи, причем много пил, пел, танцевал, беседовал с публикой, которая была у меня. Затем, увезя несколько человек на Гороховую, продолжал пить с ними до 4 утра сладкие вина. Когда заблаговестили, то он выразил желание ехать к заутрене и добрался туда и отстоял всю службу до 8 утра и, вернувшись, как ни в чем не бывало, принимал публику в количестве 80 человек. При этом он пил удивительно – без всякого скотства, столь обычного в пьяном русском мужике. Я много раз недоумевал, как можно сохранить в чистоте голову, которая всегда была смазана у него каким то маслом, и как после всякого рода попоек и эксцессов не пропитаться потом. Кстати, рвоты, обычной после попоек, у него никогда не было. Я никогда не припомню какой-либо внешней непристойности в его костюме, например, расстегнутых брюк…»
На допросе в Ч.С.К. (1917 г.) Мария Головина показала: «В последнее время он сильно пил, и это возбуждало во мне к нему жалость. Пьянство не отразилось на его умственных способностях. Он говорил еще более интересно…»
Да, Распутин пил… Но как-то странно он пил. Пил и не был пьян, сохранял трезвость духа. Да и можно ли назвать пьянством, когда человек, употребляя вино, не доходит до «скотского» состояния, не теряет самообладания, контроля над собой, сохранял полную опрятность во внешнем виде. Пил без похмелья, иначе как бы он исправно поспевал в Церковь к утренней службе, выстаивал ее полностью?!
Из приведенных цитат следует, что в подобных случаях Григорий Ефимович полностью контролировал себя, не распускался и не опускался до скотского состояния, что обычно, если кто-то действительно опивается вином без меры. Не видно в приведенных цитатах ни «изступления естественного ума», ни «превращения сердца, оскудения смысла, лишения разума», того, что по слову старца Вонифатия, присуще действительному пьянству. Все разговоры о безудержном пьянстве, разгуле и оргиях, в действительности не имели под собой никакой почвы. Государыня была уверена, что все это ложь, как то было в пресловутом ресторане «Яр» или на пароходе «Товар-пар», либо умелая инсценировка с участием подставных лиц. Подробно механизм фальсификации этих дел разобран О. А. Платоновым(см. Платонов О. А. Терновый венец России. Пролог цареубийства. Жизнь и смерть Григория Распутина. М: Энциклопедия русской цивилизации. 2001).
