О смысле Царского служения святого Государя Императора Николая II рассуждает известный публицист Анатолий Степанов.
Сейчас нередко можно встретить попытки представить Государя то великим полководцем, то великим дипломатом, то великим преобразователем. Причем, Государь сам себя не дерзал называть полководцем, поэтому так и остался в звании полковника, что свидетельствует о его скромности и адекватности. С «преобразователем» тоже не получается. Что можно считать «великим реформами» Царя Николая II? Виттевскую идею золотого рубля? Но она поставила Россию в экономическую зависимость от мирового капитала. Или учреждение Государственной Думы, вырванной у Царя революцией и потом сделавшейся рассадником революции? Или может столыпинскую аграрную реформу? Но она разрушила русскую крестьянскую общину, что современные П.А.Столыпину монархисты считали чуть ли не антигосударственным преступлением Столыпина, подготовившем социальную почву для революции.
При этом, люди, внешне превозносящие таким образом Государя, на деле оказывают «медвежью услугу» национальному и религиозному самосознанию русского народа. Ведь приписыванием Царю-Мученику Николаю не существовавших заслуг затушевывается суть подвига нашего Царя — подвига удерживающего. Смысл подвига Государя состоял не в том, что он успешно руководил страной и предлагал гениальные государственные решения, а в том, что он до конца удерживал Россию от сползания в пропасть. Для понимания смысла его подвига нам важно понять два главных качества Государя. Во-первых, величайшее смирение перед Господом, перед Промыслом Божиим, полное воплощение в своей жизни первой (и самой трудно исполнимой!) заповеди блаженства «Блаженны нищие духом». Во-вторых, его упорство и сильная воля, благодаря чему он держался за Самодержавие до последней возможности, пытался удержать страну и народ (да, что там народ — весь мир!) от катастрофы. Он лавировал между разными группами влияния, стараясь не довести дела до кризиса, шел на уступки то либералам, то консерваторам, то националистам. Они же это лавирование принимали за проявление слабости. Всем этим высоколобым профессорам, всем этим удачливым олигархам, этим прожженным политиканам, амбициозным генералам и остроязыким публицистам было невдомек, что на хрупких плечах этого небогатырского сложения человека держится вся Россия. Что они без него — никто. Щепки, плывущие по воле волн. Они оказались не в состоянии удержать Россию.
Государь был сильным человеком, но это была не сила политика и полководца, это была сила русского духа.
Был ли нереволюционный выход из кризиса, в котором оказалась Российская Империя в начале ХХ века? Все больше убеждаюсь, что, увы, такого выхода не было. Поскольку Государь находился в трагическом одиночестве. У него не было надежной политической опоры. Лишь немногие представители дореволюционной элиты его понимали. Думаю, был слабый шанс на нереволюционный выход из политического кризиса, и он был связан с возможностью создания «николаевской опричнины» из числа Черной сотни. Но этот шанс очень трудно было реализовать. Тема отдельная, не хочу сейчас обсуждать причины провала черносотенного проекта столетней давности. Только коротко. Во-первых, и само черносотенное движение, будучи плоть от плоти русского общества той эпохи, вскоре было поражено расколами и внутренними усобицами, а потому стать твердой опорой Царю не смогло бы. Во-вторых, и это главное, правительство, прежде всего, его глава П.А.Столыпин и высшие сановники не были заинтересованы в интеграции Черной сотни в государственные структуры, что только и могло позволить сформировать из числа черносотенцев опричные структуры, которые могли бы помочь в подавлении революции. Но, повторюсь, нужно обстоятельное обсуждение этой темы.
Одним словом, Российская Империя неизбежно катилась к краху. Вопрос был только один: когда это случится. Ведь когда один Государь, опираясь разве что на великую силу народной инерции, пытается отложить крах, не допустить катастрофы, государственная система долго протянуть не могла. А политическая элита к началу ХХ века уже не соответствовала высоте и глубине миссии, которую выполняла Россия. Дворянство как столп государственного устройства выродилось, перестало понимать свои задачи — быть служилым сословием. Яркий пример — довыборы в Государственный Совет от дворянской курии в 1915 году, когда дворянские выборщики «прокатили» монархистов и избрали либералов. Духовенство и епископат жаждали отделиться от государства, ненависть к синодальному устройству Церкви была чуть ли не повсеместной. Купечество финансировало революционеров. Фабриканты хотели только увеличивать свою прибыль. Крестьяне жили одной мыслью — как бы поживиться землицей за счет помещиков. Рабочие все больше заражались социалистической пропагандой всеобщего равенства. О каком-то смирении и терпении мало кто хотел слышать.
Революция в таких условиях была неизбежной. Ее отодвинула Великая война, с которой правая партия связывала надежду на ободрение и оздоровление общества. Но война оказалась очень затяжной и кровопролитной. Народное единство обрести не удалось.
Говоря об отречении Государя от Престола по обыкновению вспоминают предательство генералов. Но и тут не обходится без мистификации. Некоторые любят порассуждать о «сорванном триумфе» России, которая, мол, стояла в двух шагах от победы. Но ведь отречение Государя от престола поддержали ВСЕ высшие русские генералы! С кем пришлось бы праздновать триумф Царю? С мусульманином Гусейном ханом Нахичеванским и лютеранином генералом Ф.А.Келлером?! Именно эти два генерала (насчет хана, правда, выдвигаются сомнения) проявили верность Государю, а все русские православные генералы от Великого князя Николая Николаевича до адмирала А.В.Колчака оказались изменниками. Какой тут мог быть триумф?!
А в Государственной Думе против Государя объединилось подавляющее большинство депутатов от социалистов и либералов до столыпинцев-националистов, которые создали так называемый «Прогрессивный блок». И только небольшая кучка монархистов, все время раскалывавшаяся, сохраняла верность Самодержавию. Либеральные антимонархические настроения поддерживали также широкие круги бюрократии и высших сановников. Да что там бюрократия, даже архиереи, даже духовенство приветствовало революцию. Словом, у большинства политического класса и высшего генералитета того времени было свое представление о триумфе. Русское общество было настолько заражено революцией, что триумф мог быть только революционный. Он и состоялся.
Знаменитые слова Царя-Мученика Николая из дневника: «Кругом измена и трусость и обман», — вот это и есть не только диагноз, но и приговор всей политической элите Российской Империи.
И тогда Государь, увидев, что помощи ждать неоткуда, смирился. Он до последнего удерживал Россию на краю пропасти, но когда политики и генералы начали в один голос убеждать, что его отречение нужно для блага России, он махнул рукой, — делайте что хотите.
Тут надо пару слов сказать по поводу спекуляций вокруг якобы подложного Манифеста об отречении. Сейчас эта тема активно обсуждается публицистами. При этом сторонники этой версии не обращают внимания на такой простой аргумент против их гипотезы о подлоге. Если Государь Манифест не подписывал, но документ был опубликован в газетах за его подписью, он не мог об этом не знать. А значит, он наверняка сказал бы кому-то из приближенных, с кем имел возможность общаться относительно свободно почти год после ареста, что Манифест подложный. Ведь это же величайшее государственное преступление! Люди, поднимающие пустой шум из-за якобы подлога, не отдают себе отчет в том, что они, таким образом, клевещут на Государя, делая его соучастником выдуманного ими государственного преступления. Знал о подлоге и молчал!
Но Манифест-то, действительно, оформлен неправильно, да и подпись Государь поставил карандашом, а он был опытным человеком. Как это понимать, спросят меня. Вопрос законный. Но ответ на него надо искать в логике борьбы Государя с заговорщиками. Царь понимал, что он — в западне. Он увидел, что многие генералы и руководство Думы — изменники. Но у него оставалась еще возможно надежда на государственный аппарат. Нарочито неправильно оформляя такой важнейший документ, Царь посылал сигнал своим верным подданным, что отречение у него вырвано силой. Но никакой реакции не последовало…
И тогда Государь понял, что у него не осталось верноподданных. Оставалось принести себя в жертву за народ, забывший клятву, присягу и честь…
