После Первого Вселенского собора, созванного императором св. Константином, им была дана завершающая трапеза. В.В. Болотов, ссылаясь на Евсевия Кесарийского, пишет об этом так: «За обедом, который император дал отцам собора, он сказал им: «Вы — епископы внутренних дел церкви, я — поставленный от Бога епископ внешних дел». Этим словам придают весьма важное значение,- что не совсем [точно]. Это была скорее шутка, любезность, чем серьезная программа церковной политики» [3]. Думается, что знаменитый историк недооценил всю глубину этого высказывания Константина.
«Епископ внешних дел Церкви» — исключительно точная характеристика места императора в симфонии властей. Император, Царь — именно епископ, которому Церковью поручена обязанность христианизации общества. И этот факт позднее нашел свое богослужебное воплощение: возникла практика миропомазания нового Царя, которое фактически являлось особым таинством. В Византии оно прочно входит в практику с XII в., в России — с самого начала института царствования (Иван Грозный). Таким образом, помазание на царство — не знак легитимизации власти Царя, а церковное таинство, налагающее на Царя определенное церковное служение. Это очень существенно: Церковь ставит своего члена руководителем одного из самых важных церковных дел — христианского преображения социума. А власть — лишь инструмент для осуществления этой цели. Именно таким «епископом внешних дел Церкви» считают себя и св. Константин Великий, и св. Юстиниан.
Очень важный момент: Царь административно не подчиняется церковной иерархии, он действительно епископ, равноправный со всеми остальными епископами. Точнее, как христианин, он духовно подчиняется Церкви т.е. своему духовнику. А в административном смысле наоборот — остальные епископы подчинены Царю как верховному носителю власти. Также и Патриарх — он является первоиерархом для всего «священства», но не Царя. Между Патриархом и Царем устанавливаются паритетные, а точнее — соборные взаимоотношения. И поэтому, даже допускается определенное взаимное вмешательство в сферы деятельность друг друга. Прерогативой Царя является созыв Церковных Соборов, а Патриарх обычно имеет право «печалования», т.е. просьб о помиловании осужденных (которые Царь как правило выполняет).
Церковь, через помазание на царство, ставит Царя на важное служение, но не требует от него выполнения всех аскетических норм и обязанностей, обязательных для остальных епископов. Ибо служение его — особенное: одновременно Царь является правителем всего общества, в котором кроме пшеницы растут и плевела. И для этого Царю нужны соответствующие возможности: власть административная, власть законодательная, власть судебная. Да и для христианизации общества все эти виды власти ему не помешают. Дело в том, что Церковь («священство») может преобразить нравы (правда, увы, далеко не всех) Но для закрепления успеха необходимо изменение законов и нейтрализация несогласных. А это может только Царь. В этом суть механизма действия симфонии: привнесение в общество христианской нравственности и любви («священство»), и закрепление, сохранение этой нравственности в форме закона («царство»)
Как часть «царства», получает церковное служение и весь государственный аппарат. Чиновники становятся своеобразными «священниками», но в своей специфической области управления государством. Православное воинство тоже является частью «царства» и, соответственно, Церкви.
Можно подумать, что схема симфонии является покушением на первенствующую роль «священства» в Церкви. В некотором смысле это так: «священство» и «царство» являются равноправными частями Церкви, но с различными функциями. Но это-то разделение функций и хорошо. Церкви, а точнее, «священству», нет необходимости изменять характер деятельности, которой оно тысячелетиями занималось — окормление паствы, приближение ее к Богу, сопровождение ее в Царство Небесное. Нет необходимости и переучиваться и выделять из себя какую-то структуру, призванную заниматься преображением общества. Все остается по-прежнему — и богослужение, и таинства, и храмы, и все прочее, существующее в Церкви в рамках тысячелетней традиции. Священники по-прежнему совершают таинства, а также, как более искушенные в богословии и аскетике, помогают менее искусным двигаться вверх, к Богу. По-прежнему, епископы, помимо священнических функций, несут ответственность за хранение догматических Церковных истин и занимаются административным руководством священников. Изменяется только одно — понимание, что «царство» — не отдельная от Церкви часть мира, а та же Церковь, что эта часть Церкви не менее важна, чем «священство», поскольку взвалило на себя церковную работу, которую священники выполнять не могут и не умеют.
Кроме того, в симфонии Патриарх имеет немного другой статус: он не глава Церкви — главой является Христос. Патриарх даже не глава земной части Церкви, а первоиерарх «священства». И хотя Царь — в Церкви, но он не подчинен Патриарху и решает все вопросы, в том числе и относящиеся к Церкви, соборно с Патриархом, т.е. путем выработки единомысленного решения. Собственно так фактически и было (или должно было быть) во все времена Византийской, а затем Русской империи.
Николай Сомин, Русская народная линия
