Монархия — своего рода «министерство общественного доверия», а, монарх — его руководитель. Политики приходят и уходят, но монархи остаются со своим народом. Поэтому монархи — лучшие коммивояжеры. Многие монархи выступают в роли знаковых послов, представляя свою страну за рубежом. Сегодня, в период кризиса, за пределами страны они представляют собой особо престижный национальный бренд. И это вселяет доверие к их стране, стимулирует рост торговли.
Сила монархии заключается в том, что доверие со стороны гражданского общества обеспечивается высокими духовно-нравственными императивами, предъявляемыми к ней. Суть их в следующем. Народ отказывается от своей власти не в пользу монарха, как в абсолютизме, но во имя высшей силы, какую он чувствует над собою. Другими словами, по отношению к народу правитель является не личностью, а идеей. В силу необходимости обеспечения единства между монархом и народом должно, чтобы всегда была личность для замещения престола, личность, не возбуждающая никаких споров и сомнений. От нее требуются, прежде всего, не таланты, но духовная посвященность предстоящей ей миссии — быть выразительницей нравственных идеалов своего народа; она должна быть проникнута своим долгом и, во имя этих идеалов, Божиим велением, управлять этим народом сообразно началам Божественной правды. Такую личность способна дать только династия.
В чистой, истинной монархии Верховная власть всегда ограничена содержанием своего идеала, который может быть только религиозным, не зависящим от разнообразных, зачастую противоречащих друг другу предпочтений электората. С позиции христианских идеалов монарх представляется как слуга Бога, подчиненного на своей службе Богу всецело, точно так же, как и всякий подданный, исполняя свой долг семейный и общественный, исполняет малую, возложенную на него Богом миссию. Такой власти народ подчиняется безгранично в пределах ее Божия служения, т.е. пока монарх не заставляет подданного нарушать воли Божией и, следовательно, перестает сам быть слугою Бога.
Важным активом монархии является способность эффективно выдвигать наиболее талантливых людей на руководящие посты. В монархических системах эта способность гораздо выше, нежели в республиканских, что легко объяснимо. Любой самый порядочный и благовоспитанный глава республиканского государства — премьер — министр или президент — неизбежно (хотя бы на уровне подсознания, как бы он ни гнал от себя эту мысль) будет видеть в талантливом министре конкурента, а, следовательно, хотя бы невольно, придерживать его. Монарх же социально выведен из конкуренции и благодаря этому не стеснен в подобных решениях. Более того, он сам заинтересован в выдвижении талантливых людей, поскольку для монарха и династии социальные катастрофы — это возможная угроза отречения.
Российское монархия, со времен Ивана Калиты своими необычайными размерами удивлявшая взор любого иностранца, во все времена стремилась служить идеалам Высшей Правды, воплощенным в духовной силе Православия, формирующего в человеке любовь к Богу, Отечеству, Ближнему, Жертвенность, Смирение и Покаяние. Вне подобной религиозной осмысленности Царской власти в России нельзя вообще понять ее сущности. Тот, кто не понимает, что такое Православие, не может понять и того, что такое — Русский Царь. Царская власть, отделенная от своей церковно-православной природы, несущей в себе глубочайшие «ограничения», утрачивает свой сакральный смысл.
Практически все правители государства российского — Новгородские князья, Киевские и Владимирские великие князья, Русские цари и императоры — являли собой образец государственного служения, воспринимая власть не как желанный плод, но тяжкий Крест, возложенный на них Божественным Провидением, как бремя, несение которого требовало невероятного напряжения всех жизненных сил.
Александр КУГАЙ
