Понять удивительный феномен Распутина трудно, если оторвать его от исторических общественных представлений о нравственной жизни. Православному часто требуется духовный наставник-друг, советчик и поводырь, способный указать праведный жизненный путь.
Народное сознание было в неменьшей степени христианизировано, чем сознание правителей — Помазанников Божиих. Многие ждали и жаждали знамений, чудес и Божественных откровений, толкователями которых выступали «Божьи люди». Вот почему, когда началась борьба с Распутиным, очень много усилий было положено на то, чтобы доказать всем, но в первую очередь Венценосцам, что «пресловутый Гришка» — сектант, «хлыст», т. е. богоотступник, а потому его деятельность не может быть угодна Богу. Лживая кампания провалилась; каких-либо данных о «хлыстовстве» добыто не было, но странным образом по сию пору некоторые авторы всё ещё продолжают мусолить старые сплетни.
Духовно-исторический контекст в любых сочинениях на темы прошлого настоятельно необходим, иначе получается пошлая модернизация. Многим авторам, не говоря уж о простых людях, свойственно смотреть на дела дней минувших со своей, сегодняшней «колокольни», которая часто и кажется в потоке времен особо значимой, некой сияющей «вершиной мироздания». Далекое кажется часто непонятным, «тёмным», а по расхожим представлениям, и неважным. Такое самодовольство потомков по отношению к своим предшественникам порождает пренебрежение. Между тем, если люди всё-таки хотят понять, «почему и как раньше было», надо обязательно пытаться осмыслить минувшую жизнь в подлинных исторических обстоятельствах.
В монархической России они были таковы, что исключали сколько-нибудь восторженное восприятие по отношению к материальному. Общественное уважение и авторитет можно было заслужить разными путями, но только не умением «делать деньги». Немалому числу современных людей, взращенных в прагматической и атеистической среде, в системе фетишизации бытового и карьерного успеха, трудно вообразить, что некогда было совсем иначе. Однако это именно так.
Обеспеченных людей в России имелось немало, были и фантастически состоятельные люди, некоторые из них богатством своим кичились. Но стать благодаря этому «героем времени» или даже «героем дня», привлечь к себе восторженное внимание толпы тугим кошельком было невозможно.
Ни одному журналисту или владельцу газеты, даже если она и финансировалась «акулами капитализма», и в голову не могло прийти открыть рубрику «Как я стал миллионером», где с трепетным почитанием воспевать коммерческие успехи кого-то или чего-то. Такая газета вмиг превратилась бы в объект сатирического шельмования, неминуемо потеряла бы читателей, и дни её были бы сочтены. Все, что касалось больших денег, считалось делом нечистым. Как замечательно выразилась Марина Цветаева, «осознание неправды денег в русской душе невытравимо». Такова была русская, как сейчас говорят, «ментальность». Раньше употребляли более осмысленное понятие — «жизнепонимание»…
Почитались люди идеи, «страдальцы», в литературе воспевались «чистые души» униженных и оскорбленных. Эта «надземность» общественных представлений питала и христианское подвижничество, и фронтовую самоотверженность, но одновременно и революционную страстность.
Указанные черты национального сознания отмечены здесь не для того, чтобы умиляться, и уж тем более не для того, чтобы произносить негодующие тирады по поводу минувшего. Просто существует опасение, что без обозначения этих «азбучных истин» современному человеку трудно представить, почему же Распутин становился популярным. Сначала в пределах своей деревни, затем волости, позже губернии, и, в конце концов, завоевал столицу.
Поэт Николай Гумилев посвятил общественному триумфу сибирского крестьянина строки своего стихотворения «Мужик».
В гордую нашу столицу
Входит он — Боже, спаси! —
Обворожает Царицу
Необозримой Руси.
Взглядом, улыбкою детской,
Речью такой озорной, —
И на груди молодецкой
Крест просиял золотой.
Известность Распутина базировалась на нескольких «умениях»: целительстве, предсказаниях, и главное — на его способности объяснять явления и проблемы жизни, дать совет, как найти праведную дорогу вдали от мирской суеты. Никакие клеветнические слухи о «конокрадстве», «хлыстовстве», «половых оргиях» не дают ответа на первый самый важный вопрос: почему к нему тянулись люди. А к нему они действительно тянулись.
Более чем за десять лет до своего появления перед Царем в 1905 году Распутин прошел огромную школу жизни и подвижничества. Достаточно представить, каких огромных сил и испытаний стоило паломничество. Он же отправлялся в далекие дали не в экипаже, не в железнодорожном экспрессе, не с чековой книжкой в нагрудном кармане. Денег не было, пропитания тоже, было одно лишь горячее желание найти путь к свету, к истине.
Долгими неделями и месяцами идти пешком в любую погоду, терпеть холод и голод, преодолевать сотни и тысячи верст — только паломничество пешком из Покровского в Киево-Печерскую лавру продолжалось почти шесть месяцев, за которые ему удалось преодолеть почти три тысячи верст! И достигнув цели, у алтаря в христианской святыне обрести радость и новые силы.
Питался чем придётся, что подадут, а порой и просто травой, а несколько раз чуть не пал жертвой «лихих людей», еле ноги унес. Это был подвиг смирения и самопожертвования, на который способны лишь по-настоящему верующие люди. Никаких выгод, а Распутину часто облыжно приписывали хитрую расчетливость, подобные паломничества принести не могли.
Близкая знакомая последней Царицы Юлия (Лили) Ден, прожив много лет после революции в Англии, в своих воспоминаниях пыталась объяснить английскому читателю духовную атмосферу России. «Если бы какой-то пилигрим решил совершить такое же путешествие из Эдинбурга в Лондон, его бы осудили за бродяжничество и, вероятнее всего, отправили в сумасшедший дом. Случаи такого рода в Англии — неслыханное явление, но в России подобное происходило сплошь и рядом. Мы так привыкли ко всему необычному, что, полагаю, русский обыватель ничуть бы не удивился, если бы встретил на улице Архангела Гавриила!».
У Распутина при всей его духовной ориентированности оставались земные интересы: дом, жена, дети, забота о хозяйстве. Когда сын стал регулярно отправляться странствовать, отец не одобрял, бранил, но Григория это не останавливало. Отец смирился, тем более что постепенно в хозяйстве появлялись добровольные помощницы (мужчин в услужение не брали), за кров и стол помогавшие хозяевам.
А. Боханов. Правда о Распутине.
