Ключевым для понимания взглядов императора Николая I на собственную государственную деятельность можно считать следующее его высказывание, обычно приводимое в сокращении: «Здесь порядок, строгая, безусловная законность, нет умничанья и противоречия, здесь все согласуется и подчиняется одно другому. Здесь никто не повелевает прежде, чем сам не научится послушанию; никто не возвышается над другими, не имея на то права; все подчиняется известной определенной цели; все имеет свое значение, и тот же самый человек, который сегодня отдает мне честь с ружьем в руках, завтра идет на смерть за меня!..
Я взираю на целую жизнь человека как на службу, ибо всякий из нас служит, многие, конечно, только страстям своим, а им-то и не должен служить солдат, даже своим наклонностям. Почему на всех языках говорится: богослужение? Это не случайность, а вещь, имеющая глубокое значение. Ибо человек обязан всецело, нелицемерно и безусловно служить своему Богу. Отправляет ли каждый свою только службу, выпадающую ему на долю – и везде царствуют спокойствие и порядок, и если бы было, по-моему, то воистину не должно было бы быть в мире ни беспорядка, ни нетерпения никакой притязательности».
Армейский идеал служения Богу во имя порядка сопровождал деятельность Николая I до последних дней его жизни. Спекулятивное понимание этой идеи до сих пор дает возможность критикам николаевского самодержавия сводить ее к «тупому солдафонству», оправдывающему всякое насилие верховной власти. Однако такое толкование более чем однобоко. Понимание государственной и военной службы как «богослужения», скорее, должно вызвать ассоциации с традиционным для православного сознания представлением о верующем как о «воине Христове». Стоит также отметить, что священное значение государственной службе, в которой должный порядок торжествует над частными интересами, придавали практически все русские самодержцы, начиная с Петра I (чьим продолжателем неоднократно заявлял себя Николай) и заканчивая Павлом I и Александром I (чью память он глубоко чтил).
Интересно, что субъективное отношение Николая I к идее торжества должного над личным порой выглядело более чем сложным. «Странная моя судьба, – писал он. – Мне говорят, что я – один из самых могущественных государей в мире, и надо бы сказать, что все – то есть все, что позволительно, – должно бы быть для меня возможным, что я, стало быть, мог бы по усмотрению быть там и делать то, что мне хочется. На деле, однако, именно для меня справедливо обратное. А если меня спросят о причине этой аномалии, есть только один ответ: долг! Да, это не пустое слово для того, кто с юности приучен понимать его так, как я. Это слово имеет священный смысл, перед которым отступает всякое личное побуждение, все должно умолкнуть перед этим одним чувством и уступать ему, пока не исчезнешь в могиле. Таков мой лозунг. Он жесткий, признаюсь, мне под ним мучительнее, чем могу выразить, но я создан, чтобы мучиться».
Понятие «священного долга» в сознании императора было неразрывно связано и с понятием святости закона, понимаемого им (как и его отцом Павлом I) не только как набор правовых норм, но и как основа незыблемости самодержавной власти и государственного устройства в целом. «Я желаю положить в основу государственного строя и управления всю силу и строгость законов», – заявил он уже накануне событий 14 декабря М.А. Балугьянскому, будущему руководителю II («законотворческого») отделения Его императорского величества канцелярии[7]. Упорядоченное законодательство, по мнению Николая I, должно было, во-первых, олицетворять нерушимую преемственность политики правящей династии, начиная с первых Романовых, во-вторых, обосновывать новую, особую роль государственного аппарата и его сотрудников в различных сферах жизни имперских подданных, а в третьих, дать этим подданным минимальные гарантии правосудия и защиты от всякого (в том числе и аристократического, и бюрократического) «беззаконного» произвола, подменявшего «царскую волю» или даже покушавшегося на нее. Кодификация законодательства в 1832 году, как и стабилизировавшая курс рубля денежная реформа 1839–1843 годов, были для Николая I важнейшими символами выхода России из кризиса, общей победы сторонников традиционного порядка над хаосом и произволом революционной анархии. Другими важными символами установления порядка были для него создание официального государственного гимна (1833), церемония освящения Александровской колонны (1834), провозглашение министром С.С. Уваровым базовых принципов российского народного просвещения: «Православие. Самодержавие. Народность», постройка, реставрация и церемониальная демонстрация открытия ряда важнейших церковных и государственных сооружений, памятников и архитектурных ансамблей.
Устойчивая склонность Николая I к демонстративной церемониальности в самых различных сферах государственной и общественной жизни трактовалась некоторыми его современниками и многими позднейшими исследователями опять-таки как «торжество формы над содержанием» и проявление «парадного формализма». Однако нельзя отрицать положительного влияния подобных мероприятий на формирование национального самосознания населения Российской империи, а также их вклада в консолидацию общественного мнения по важнейшим политическим вопросам. Те же задачи решали и усиливавшаяся с годами симпатия императора к медленному внедрению русских народных (хотя порой и стилизованных) мотивов в ориентированную на Запад культуру русской элиты, и его безусловная приверженность к русскому языку как государственному, и его содействие улучшению как статусного, так и материального положения Русской Православной Церкви и ее духовенства на фоне планомерной государственной борьбы с унией, расколом и безбожием. То, что историография позднее определит как «официальную народность» или «казенный патриотизм», было для императора таким же личным, глубоко осознанным выбором, как и ориентация на чрезвычайные методы управления империей, последовательно реализованная им путем создания ряда высших вневедомственных государственных учреждений, обладавших самыми широкими полномочиями и группировавшихся вокруг собственной Его императорского величества канцелярии.
Из статьи Артемия Ермакова. «Ибо всякий из нас служит!..». Сайт Православие.ру.
